Но однажды к нам в подвал пришли люди в больших и страшных сапогах и стали раскидывать по углам что-то очень похожее на еду, но мама приказала нам спрятаться, и мы бросились врассыпную. Вообще-то я очень люблю играть в прятки и всегда умел прятаться лучше всех. Вот и в этот раз: нашел укромное местечко и затаился. Сидел тихо-тихо и все ждал, что мама позовет к ужину. Так и уснул.
Утром я долго почему-то не мог разбудить маму. Рядом лежали и два моих любимых братика. Я им даже мышку принес, а они… И какие-то они стали холодные… И впервые я заплакал от страха и безысходности. Плакал горько и долго, охрип даже, но меня так никто и не услышал.
Я решил выжить, ведь я – оптимист. Собрал оставшиеся силенки, нашел самый теплый чердак в нашем доме и стал потихоньку знакомиться с местными жителями. В основном очень даже неплохие люди, хочу вам сказать. Тетя Маша из пятой квартиры принесла мне теплый шарфик, баба Клава из пятнадцатой каждое утро угощала свежим молочком. А какие вкусные котлеты делает Аленка из сороковой! Однажды меня даже вискасом угостили – ну так, ничего, есть можно. В общем, жизнь более-менее наладилась.
Но внезапно теплые деньки закончились, похолодало. Я стал мерзнуть по ночам на своем чердаке, да так, что даже шарфик тети Маши не помогал. Откуда ни возьмись, появились блохи – ух, какие кусючие, спасу нет! А потом – вот странность! – обычно у нас, у котов, шерсть к холодам нарастает, а моя опадать стала. Люди говорят – лишай. Больше со мной никто не играл, гладить и чесать за ушком перестали, сторонились. Правда, кормить не бросили, и то повезло. Неудивительно, что через неделю такой жизни я простыл, появился насморк и поднялась температура. Стало совсем худо.
Но я – оптимист, я решил вылечиться. Каждое утро я выходил и грелся в последних осенних лучах солнышка. Лучше не становилось, но надежды я не терял. А когда стало уж совсем невмоготу, я решился подойти к первому встречном человеку и попросить о помощи. Не повезло мне с первым встречным, ох как не повезло… Да, некрасивый я, да, больной и облезлый – но разве ж за это бьют??? Да еще так… Голова как будто на три части раскололась, в глазах ночь темная наступила. А тошно-то как… И очень, очень, очень больно!
Но я – оптимист. Даже полуслепой, с жуткой головной болью, которая становилась с каждым днем все сильнее, я продолжал жить. Дальше помню смутно. Опять пришли какие-то люди. Я было убежать порывался, но с головой набекрень не очень-то и побегаешь. Поймали… Забрали с родного чердака и долго везли куда-то на большой и страшной машине, как у Степана со второго этажа. Я дрожал от боли и страха, но не плакал – не мог уже.
Дальше стало происходить что-то уж совсем невероятное. У меня появилась теплая и светлая комната, мисочка с едой и мягкая кровать. Меня снова гладили и чухали за ушком. Жалели… А самое странное – что в соседней комнате было очень много таких же, как я. Но туда меня не пустили, сказали непонятное слово «карантин». Ну и ладно, мне и так хорошо. Даже лечение терпел героически. Ох уж эти уколы, капли и мази… Бррррр.
Но я – оптимист. И вот чудо: перестала болеть голова, вернулись зрение и слух, исчезли эти жуткие кусючие твари, которых я никак вычесать не мог. А шерсть, говорят, стала плюшевой, как у породистых. Но если честно – не породистый я. А еще, говорят, что после болезни у меня нарушена… ох, как это ее.. о, во: координация движений. Ну да, есть немного, но мне это не мешает: бегаю, прыгаю, как все нормальные коты. Я – оптимист.
Вот только дом мой, оказывается – временный, приют называется. Тут таких, как я, лечат, но насовсем не оставляют, хозяев нам ищут, чтобы и для других несчастных место освободилось.
По секрету вам скажу, что с хозяевами везет не всем. Вон те пушистые красавицы сидят тут уже давно, но почему-то никому не приглянулись.
Ласковый красавец Бонечка, прошлое которого так и осталось загадкой, поскольку прибыл он к нам из какого-то другого приюта, похоже, тоже никому не нужен. У него тоже, как и у меня, нарушения этой самой координации, а глаза-то какие грустные…
А вот наглого персидского кота вчера забрали. Ну и слава Богу, очень уж вредный был. Еще б Томаса забрал кто… А то возомнил себя паханом, понимаешь – ходит, строит всех, морда наглая. А поди поспорь с ним, когда он своими габаритами нормального кота раза в три превышает.
Вот Макс – свой парень, со всеми дружит, малышей жалеет, нос не задирает. Хоть хозяйка наша так уж его нахваливает: мол, и красавец, и герой, и умница редкостная. А все потому, что когда ему весной машиной лапу переднюю переехали, он, не поверите, сам к нам приковылял! Остаток лапки протягивает: мол, сделайте что-нибудь, больно – сил нет… Два месяца на уколы и перевязки сам ложился. Ну где вы такое видели? Да вот только не берет его никто – «инвалид», говорят. А какой же он инвалид, если он этой лапой своей укороченной с первого удара мяч в миску с водой забивает? А я – с третьего только.
Или взять хотя бы вот этого Малыша. Ну какой же он инвалид? Подумаешь, ушко зимой отморозил. Так не в ушах ведь счастье! Выжил, выздоровел, красавец какой стал! А главное, он, как и я – оптимист. Ну очень хочет найти хозяина. Ну так, чтобы как у всех нормальных котов – любили, гладили, баюкали по вечерам перед телевизором. Оттого и бежит ко всем, кто приходит котика себе выбирать. Ластится, на плечи запрыгивает. С такой мольбой в глаза заглядывает – мол, может, за мной ты? Но увы – другого взяли. А он, глупый, все равно следом бежит, лапкой за ногу трогает, ластится, стелется. Может, передумаешь, меня возьмешь? Так и ждет до сих пор, но надежды не теряет.
А вот у этих малышей и не было ее, надежды то есть.
И не ждут они еще никого, и не ищут. Им совсем тяжело пришлось: даже детства не было, боль одна – страшная, черная, безысходная. У каждого из них своя длинная печальная история, но очень похожие судьбы. И оптимизма у них и в помине нет. Ни о какой надежде и вере они и знать не знают. ОНИ ТОЛЬКО ЧТО ВЫЖИЛИ. И теперь даже не знают, что дальше с этой жизнью делать. Ведь она только еще началась, а уже столько страданий. Конечно, невзгоды все позади, и детство свое они еще наверстают. Будут у них и игры в прятки, и погони за мухами, и катания на шторах. Будет розовый мячик с дурацкой трещалкой внутри, ободранные обои и пожеванный листок пальмы.
Но будет ли у каждого из них свой дом и хозяин, который сможет полюбить их такими, как они есть? Они, глупые и маленькие, пока не задумываются об этом; они просто рады, что выжили. Может, кому-то из них еще повезет...
Вот на прошлой неделе подружка моя, серенькая невзрачная, но такая трогательная и славная, обрела же свой дом! Счастья ей.
Я тоже очень надеюсь, что мне скоро повезет – с моим-то оптимизмом и веселым нравом! А пока жизнь идет своим чередом. Снова поутру солнышко нагреет правый угол подоконника, я буду лежать и жмуриться от счастья и смотреть, как падают первые в моей жизни каштаны… Соседка справа будет кормить глупых жирных голубей, соседка снизу будет жарить рыбу... Выйдет на прогулку рыжая гавкучая такса с первого этажа… Как мне все интересно! Я оптимист и очень люблю жизнь. А самое главное – я уверен, что где-то в этом большом городе меня давно ищут мои будущие хозяева, самые надежные, добрые и любимые люди на свете. Ради них я все это перенес и выжил. Найдите меня скорее! Я очень-очень жду!
