Спасенные сироты
Даже после жестокого насилия и потери семьи исцеление и счастье возможны, когда на помощь приходят настоящая любовь и забота.
По вечерам, ровно в пять часов, у северной окраины кенийского национального парка Найроби случается магическое и загадочное, на первый взгляд, действо. Служащие в ярко-зеленых куртках и шляпах сафари приходят сюда и развешивают на узловатые ветви кротоновых деревьев яркие шерстяные одеяла. Громко и четко люди выкрикивают: «Калама! Китируа! Оларе!» И тут из зарослей кустарника беспорядочной вереницей выходит группа слонят: восемнадцать коричневых голов с большими висящими ушами. Они медленно подходят и останавливаются у отмеченных цветными одеялами деревьев, а смотрители укрывают каждого слоненка, чтобы согреть его перед возвращением домой.
Дом – это питомник Найроби, основанный Фондом дикой природы Дэвида Шелдрика, – самый успешный в мире центр по спасению и реабилитации осиротевших слонов. Сюда со всей Кении привозят слонят, многие из которых стали жертвами браконьеров или столкновений с людьми, и выхаживают малышей, пока те не начнут питаться самостоятельно. Здесь животных подлечивают и стабилизируют их психологическое состояние, а затем перевозят на 160 километров в юго-востоку от Найроби, в один из двух реабилитационных центров в национальном парке Цаво. Там через восемь или даже через десять лет уже взрослые животные возвращаются в дикую природу.
Увы, наступило тяжелое и опасное время для самого большого наземного животного планеты. Когда-то слоны спокойно бродили по Земле, курсируя по древним путям миграции, надежно запечатленным в их удивительной памяти. Сейчас они вынуждены жить на ограниченных, раздробленных территориях. Даже если их не убивают ради бивней или мяса, им угрожает потеря среды обитания. Проведенное в 1979 году исследование оценивало популяцию африканских слонов примерно в 1,3 миллиона. Сегодня их осталось всего 500 тысяч. В Азии в диких условиях живет, по оценкам ученых, около 40 тысяч слонов. И все же, несмотря на сокращение популяции, число столкновений животных с людьми не уменьшается. В Африке сообщения о конфликтах слонов с местными жителями появляются почти каждый день. Иногда эти конфликты заканчиваются трагически.
После смерти слона члены его семьи выказывают признаки горя, покрывая тело умершего грязью и сучьями. Они могут посещать останки покойных родственников на протяжении нескольких месяцев и даже лет.
Новосел питомника Найроби – слоненок по имени Мурка. Его нашли возле национального парка Цаво с копьем, застрявшим глубоко между глаз и со множеством ран от копий и топоров на теле. Копье вошло в голову на 25 сантиметров, пробив носовые пазухи, в результате чего животное не могло пить с помощью хобота. В глубоких ранах кишели личинки насекомых. Мать Мурки, скорее всего, погибла от рук браконьеров, а слоненок стал жертвой местного племени масаи: люди этого племени возмущены потерей традиционных пастбищ, которые отошли парку, и во всех своих бедах склонны винить его обитателей – слонов. Ветеринары вкололи малышу транквилизаторы, прочистили раны и извлекли копье из головы.
В столь ужасной для слонов ситуации их самый злейший враг – человек – стал единственной надеждой. Именно этот парадокс подвиг Дафни Шелдрик на создание питомника для слонов в далеком 1987 году. В Кении живут уже четыре поколения семьи Шелдрик. Муж Дафни – Дэвид Шелдрик – знаменитый натуралист, основатель и руководитель национального парка Восточный Цаво, умер от сердечного приступа в 1977 году. Дафни продолжила дело мужа: в своем питомнике она выхаживала детенышей буйволов, антилопы дикдик и импалы, зебры, бородавочника, черного носорога и других животных, но ее сердце покорили слоны.
Выращивать осиротевших слонят – дело крайне непростое, потому что они очень зависят от материнского молока: первые два года своей жизни – полностью и до четырехлетнего возраста – частично. За те десятилетия, что несколько поколений Шелдриков прожили в Цаво, им не удавалось выходить слонят младше года, потому что не получалось подобрать смесь, которая соответствовала бы по питательным качествам слоновьему молоку. Натуралисты знали, что в нем очень высокий процент жира, и потому добавляли в смесь сливки и масло, но оказалось, что детеныши не могли переварить такую пищу и вскоре умирали. Тогда было решено использовать обезжиренное молоко, которое слонята переваривали хорошо, но постепенно теряли в весе и все равно погибали. Незадолго до смерти Дэвида супругам наконец удалось подобрать состав на основе детского питания и кокоса. Эта смесь помогла выходить трехнедельного слоненка по имени Аиша, который с каждым днем становился крепче и сильнее.
Именно Аиша помогла Дафни понять, что кроме молока совершенно необходимо для выживания осиротевших слонов. Женщине пришлось уехать в Найроби, чтобы помочь дочери готовиться к свадьбе, и Аиша, которой тогда было шесть месяцев, осталась на попечении помощника. На протяжении двух недель, пока Дафни отсутствовала, Аиша отказывалась от пищи и вскоре умерла, очевидно, не пережив новой утраты – потери приемной матери. «Когда Аиша умерла, я поняла свою ужасную ошибку, – говорит Дафни, и видно, что воспоминание все еще причиняет ей боль. – Она скучала по мне. Нельзя позволять слоненку, как и другим детенышам, привязываться к одному человеку. И с моей стороны было глупо думать, что я смогу заменить ей большую семью. Я ведь хорошо знала диких слонов и много лет наблюдала за ними в парке Цаво. Достаточно посмотреть на группу слонов, чтобы понять, какое огромное значение для них имеет семья. Поэтому мы должны дать сиротам то, что у них было бы в естественных условиях».
Любая группа диких слонов – единый и сложно устроенный организм. Слонята растут в большой матриархальной семье, где о них заботятся любящие самки, в первую очередь – родная мать, а также многочисленные сестры, тетки, бабушки и просто подруги. Связи внутри группы крепки и поддерживаются на протяжении всей жизни слона – около семи десятков лет. Самцы живут рядом с матерью до 14 лет, а самки – всю жизнь. Если детеныш получает травму или ему что-то угрожает, другие слоны успокаивают и защищают его.
Такая сплоченность обеспечивается сложной системой коммуникаций. Для общения «накоротке» слоны используют внушительный набор голосовых сигналов, от глухого бурчания до пронзительного крика и рева, и визуальных знаков, выражая самые разные эмоции с помощью хобота, ушей, головы и хвоста. Способны они общаться и на большом – свыше полутора километров – расстоянии: чтобы быть услышанными сородичами, слоны издают мощные низкочастотные рычащие звуки.
В случае смерти слона члены его семьи выказывают признаки горя и даже соблюдают ритуалы. Многие биологи, например Джойс Пул, изучавший африканских слонов более 35 лет, наблюдали, как эти животные пытаются поднять мертвое тело сородича, а также покрывают его грязью и сучьями. Джойс видел однажды, как самка охраняла тело своего мертворожденного детеныша на протяжении трех дней: её голова, уши и хобот поникли от горя. Слоны могут посещать умерших родственников на протяжении нескольких месяцев и даже лет; они касаются останков хоботами и вытаптывают тропы к месту, где лежит тело или скелет.
Особенно поражает Дафни Шелдрик то, с какой готовностью даже сильно травмированные слонята начинают воссоздавать сложную социальную структуру дикой группы. «Они рождаются с генетической памятью, это очень социальные животные, – говорит Дафни. – Слонята чувствуют, что старшим надо подчиняться, а самки инстинктивно проявляют материнскую заботу, даже в самом раннем возрасте. Когда в питомник прибывает новый малыш, слоны окружают его и ласково кладут хоботы ему на спину, чтобы успокоить новичка».
Как-то после обеда я наблюдал за группой слонят-сирот, щипавших ветки кротонового дерева, и меня поразило, какие они все разные. Калама – самка, найденная в пятинедельном возрасте в колодце в северном Самбуру, вела себя дерзко и игриво.
18-месячная Китируа, которую нашли умирающей на краю болота в национальном парке Амбосели, совсем недавно поступила в приют и была еще робкой и замкнутой. Четырехмесячный Тано, ставший, как предполагается, жертвой браконьерства в регионе Лаикипия в Центральной Кении, настолько полюбил смотрителей, что все время ревниво отталкивал от них других слонят. Еще одна предполагаемая жертва браконьеров – Чеми-Чеми – очень шаловливый молодой самец. «Он все время норовит кого-нибудь толкнуть – нас или других слонов», – улыбается Эдвин Люсичи, старший смотритель питомника.
Слонята похожи на группу не по годам развитых школьников, которые борются за авторитет в коллективе и стараются произвести впечатление на новичка. Приблизившись к прелестной двухмесячной малышке Ситис, я внезапно оказался в кустах – другой слоненок оттеснил меня своим большим задом, вдобавок больно наступив мне на ногу.
«Это Оларе, – объясняет Люсичи, показывая на годовалую слониху, оттолкнувшую меня. – Она учится быть матриархом».
Для молодых слонов, переживших насилие, характерны признаки посттравматического стрессового расстройства, от которого страдают дети, оставшиеся сиротами в результате военных действий и геноцида.
Когда настало время слонам возвращаться в стойла, я занял место у одного из флангов толстокожей процессии. Я уже направлялся в сторону деревьев, покрытых одеялами, когда чей-то хобот ударил меня по груди с такой силой, что я упал на колени.
«Я забыл предупредить вас, – виновато сказал Люсичи, помогая мне подняться. – Тумарен не любит, когда кто-то идет впереди нее».
Когда проводишь много времени в компании слонов, скоро начинаешь наделять их человеческими качествами. «Слоны – очень человекоподобные животные, – говорит Дафни Шелдрик. – Они испытывают точно такие же эмоции, что и мы. Слонята потеряли семью, видели смерть матери, и потому к нам они поступают в состоянии агрессии, подавленные, сломленные, тоскующие. Их преследуют кошмары и бессонница».
Высокие интеллектуальные способности слонов подтверждают ученые. Магнитно-резонансная томография слоновьего мозга свидетельствует о необычно большом размере гиппокампа – участка мозга млекопитающих, связанного с процессами памяти и являющегося важной частью лимбической системы, которая задействована в возникновении эмоций. Кроме того, в мозге слона обнаружено повышенное количество веретенообразных нейронов. Предполагается, что у людей они связаны с такими способностями, как самосознание, сопереживание и осознание себя в обществе. Оказалось также, что слоны могут пройти тест на узнавание себя в зеркале, – до недавнего времени считалось, что на это способны только люди, некоторые высшие приматы и дельфины.
Такое сходство нейробиологических процессов у слонов и людей навело ученых на мысль проверить, наблюдаются ли у молодых слонов, переживших насилие, признаки посттравматического стрессового расстройства (ПТСР), от которого страдают дети-сироты. Гэй Брэдшоу, психолог и директор исследовательского центра Керулос в Орегоне, соотнесла последние открытия в нейробиологии и психологии с поразительными свидетельствами о поведении слонов. Она подозревает, что некоторые популяции страдают от хронического стресса и эмоциональных травм, вызванных вторжением человека и гибелью сородичей.
Когда в последние пять лет браконьерство с новой силой вспыхнуло в бассейне реки Конго и на равнинах Центральной и Восточной Африки, многие слоновьи семьи потеряли большую часть взрослых особей. Все больше молодых осиротевших слонов, многие из которых видели гибель сородичей, взрослеют без поддержки взрослых. «Потеря старшего поколения, – говорит Брэдшоу, – а также тяжелая психологическая, а иногда и физическая травма, возникающая, когда молодые слоны становятся свидетелями гибели членов своей семьи, нарушает нормальный ход их развития».
Брэдшоу предполагает, что эта ранняя травма в сочетании с распадом традиционной социальной структуры может быть причиной некоторых известных случаев ненормального поведения слонов. С 1992-го по 1997 год, например, молодые самцы в заповеднике Пиланесберг в Южной Африке убили более 40 носорогов, что говорит о необычно высоком уровне агрессии, а в некоторых случаях пытались спариться с ними. Эти молодые слоны стали свидетелями смерти своих семей в национальном парке Крюгер, где был организован легальный отстрел для контроля численности этих животных. Более того, в те времена обычной практикой было привязывать слонят к телам их мертвых родственников перед тем, как собрать и отправить их на новые территории. Перевезенные в Пиланесберг осиротевшие слонята росли без поддержки старших сородичей. «Слоны-подростки следуют за более взрослыми, сексуально активными самцами, – говорит Джойс Пул. – А у этого осиротевшего молодняка не было образцов для подражания».
Алан Шор, специалист по посттравматическим расстройствам человека из Университета Калифорнии, работавший над рядом статей в соавторстве с Гэй Брэдшоу, считает, что поведение этих слонов соответствует ПТСР (посттравматическому стрессовому расстройству), обнаруживаемому у людей. «Масса исследований свидетельствует о том, что нейробиологические механизмы привязанности есть у многих млекопитающих, в том числе у людей и слонов. Эмоциональная связь между матерью и детьми влияет на развитие логического и абстрактного мышления ребенка, – объясняет ученый. – Если в раннем возрасте малыш переживает травму, происходит ослабление развивающихся мозговых цепей, особенно в областях, обрабатывающих эмоциональную информацию и регулирующих стресс. В результате уменьшается сопротивляемость и возникает долговременное снижение способности к контролю над агрессией, социальной коммуникации и сопереживанию».
Если слоны получают такие же травмы, как и мы, они могут и излечиваться от них, как мы, а может, даже гораздо быстрее и легче. С помощью людей, заменяющих им матерей, и при поддержке других слонов питомника большинство выживших слонят-сирот выздоравливают и становятся полноценными дикими слонами. Питомник Шелдриков уже выходил больше сотни детенышей.
Возвращаясь в дикую природу, такие слоны поначалу действовали осторожно, неуверенно, не уходя насовсем, а превращаясь в этаких «полудомашних» слонов, разрывающихся между глубокой привязанностью к людям-смотрителям и непреодолимым зовом природы.
Как-то вечером в засушливый сезон большая группа диких слонов вышла из зарослей, чтобы напиться из специального желоба с водой в Итумбе – одном из двух реабилитационных центров для осиротевших слонят в парке Цаво. Пришельцев было 25 или 30: несколько огромных самцов и самок-матриархов с длинными бивнями, подростков обоего пола, были там и бывшие сироты и новорожденные детеныши. Прямо напротив желоба с водой на огороженном участке стояли слонята – питомцы центра, собравшиеся, чтобы идти спать в стойла, и пристально смотрели на своих диких собратьев, а те, между глотками воды, смотрели на малышей. Я с группой смотрителей был всего в 25 метрах от диких слонов – намного ближе, чем обычно к ним можно подойти, и ближе, чем они, как правило, осмеливаются приблизиться к людям.
Эта фантастическая сцена стала возможной только благодаря присутствию слонят-сирот и их общению с дикой группой. «Они дали дикарям понять, что все в порядке, – объясняет Бенджамин Киало, старший смотритель Итумбы. – И по всему Цаво распространится новость: эти люди хорошие, эту воду можно пить, пойдем туда!».
15 лет назад в парке Крюгер был организован легальный отстрел слонов для контроля их численности. В те времена считалось нормальным привязать слонят к мертвым сородичам и оставить так до отправки на новое место.
Днем смотрители выводят сирот в заросли кустарника пощипать листья и побеги. Смотрители приносят слонятам обед – бутылочки с молочной смесью – в известное малышам место, где те принимают грязевые ванны. Если вдалеке показываются дикие слоны, смотрители стараются держать зависимых от молока слонят рядом с собой, не позволяя им последовать за дикой группой.
Достигнув возраста пяти или семи лет, молодые животные уже могут уходить за дикими сородичами. Некоторые питомцы ведут себя как подростки: пропадают на несколько ночей, затем возвращаются домой, в питомник, голодные, но счастливые. В любом случае, приходит день, и все слонята навсегда покидают питомник и скоро становятся полноценными членами своей новой дикой семьи.
Юная слониха по имени Лоижук так хотела присоединиться к диким слонам, что дважды сбегала, открыв хоботом ворота центра Итумба. Через несколько месяцев после второго побега эта самка стала членом дикой семьи, состоящей из бывших сирот.
Другой не по годам развитый слоненок, трехлетний Ирима, еще питался молоком, но уже смог сбежать с дикой семьей из Вои – соседнего реабилитационного центра. Через пять дней после его ухода смотрители услышали настойчивый пронзительный рев со стороны электрической ограды центра. «Ирима, наверное, объяснил своим новым друзьям, что еще нуждается в молоке и в своей приемной семье и хочет вернуться. И тогда Эдо – тоже сирота и бывший воспитанник питомника – отвел Ириму домой, – вспоминает главный хранитель Вои Джозеф Сауни. – Мы открыли ворота, и Эдо проводил Ириму в укрытие. А сам попил воды, поел и снова ушел».
Даже полностью одичавшие сироты, такие как Эдо, временами возвращаются, чтобы навестить свою приемную человеческую семью. В декабре 2008 года слониха Эмили, поступившая в 1993 году в приют Найроби и ставшая впоследствии матриархом, явилась к границам Вои со своей группой и одним неожиданным гостем. «За день до этого у нее случились роды где-то в миле от нас, – рассказывает Джозеф Сауни. – И вот она пришла показать нам своего новорожденного детеныша. Мы назвали малышку Евой».
А в питомнике Найроби тем временем слонята возвращаются из зарослей на вечернюю шестичасовую кормежку и, увидев смотрителей, стоящих возле стойл с большими бутылками молока, бегут к ним сломя голову. Начинается суматоха – из-за прибытия новых животных некоторых питомцев пришлось перевести в новые стойла, а слоны очень не любят, когда нарушается привычный ход вещей. Самый заслуженный смотритель питомника – Мишак Нзимби, «заклинатель слонов», как его называют, и любимец всех сирот, вмешивается в ссору.
Достаточно всего лишь поднятой руки и нескольких строгих слов, и вот уже лопоухие обитатели питомника успокаиваются и принимаются за еду, в считанные секунды поглощая литры молочной смеси. «Просто удивительно, насколько легко смотрители контролируют своих подопечных, им не нужна для этого палка, или плети, или другая грубая сила», – восхищается Анжела, младшая дочь Дафни и исполнительный директор Фонда дикой природы Дэвида Шелдрика. – А причина проста – желание слонов радовать тех, кого они любят. Имея дело со слонами, мы пожинаем то, что посеяли, и самого лучшего результата от них можно добиться только с помощью любви».
Мы проходим к стойлу Мурки – слоненка, найденного с копьем в голове. «Посмотрите на нее», – говорит Дафни, а Мурка, на лбу которой остался только неглубокий рубец как напоминание о выпавшем на ее долю ужасном испытании, подходит к приоткрытой двери стойла и пытается пососать мои пальцы.
«Ветеринары даже не надеялись, что она переживет первую ночь, – добавляет Анжела, – но она излечилась, и телом, и душой. Очнувшись от наркоза, малышка была в сильном шоке, бросалась на всех и каждого, и ее реакция вполне оправданна. Но постепенно она научилась доверять человеку, и уже через месяц не просто переносила общество людей, но и стремилась к ним. Это произошло не только благодаря нашим усилиям. Она никогда бы не пришла в себя так быстро без поддержки других слонов».
Тем временем вокруг нас слоны и люди устраиваются на ночлег. Каждую ночь смотрители меняются местами, чтобы животное не привязывалось к одному конкретному человеку, и, возможно, наоборот. Опершись на дверь стойла, Нзимби, смотритель Мурки на эту ночь, вспоминает, как впервые пришел в питомник 22 года назад. И сразу же попросил Дафни взять его на работу. «Я понимаю этих животных, и я их очень люблю», – говорит Нзимби.
Прямо над Муркиным лежбищем из соломы и одеял Нзимби устроил себе койку. У подушки стоит маленький радиоприемник. Я спросил, нужен ли ему будильник, чтобы вставать на кормление слонят.
«Вовсе нет, – ответил Нзимби. – Каждые три часа чей-нибудь хобот дотягивается до кровати и стягивает с меня одеяло. Надежнее будильника не сыскать».
Текст: Чарлз Сиберт Фотографии: Майкл Николс
National Geographic, сентябрь 2011
http://nat-geo.ru/article/305-spasennyie-sirotyi/
